Дорога в ресторан. Фрагмент 19. «Дом журналиста»

Blog/Blog/blog_dvr19.jpg

Дорога в ресторан
Фрагмент 19. «Дом журналиста»
#сергеймироновистории

У Сергея с Андреем нашлись какие-то общие знакомые с секретарем Союза журналистов России. Ресторан «Домжур» – совдеповский, полумертвый, до бесконечности старомодный, принимал по старой памяти какие-то банкеты, в нем выступали уже никому не известные музыканты, и было понятно, что заведение сдохнет со дня на день. Можно было пристрелить, а можно попытаться реанимировать. Ребята, вдохновленные успехом «Пяти звезд», решили поиграть в целителей.

Когда я все это увидел, у меня отвалилась челюсть. Полторы тысячи метров площади, забитые всяким мусором, старьем – и при этом дорогущее, крутейшее кухонное оборудование, которым никто толком не умел пользоваться и которое было здесь совсем не нужно! Оказалось, однажды мэрия решила таким образом помочь ресторану и закупила это богатство. Все было бестолково, неправильно, глупо. Ресторан требовал полного слома всей работы и выстраивания новых процессов с нуля.

Мы договорились с Союзом журналистов России и взяли ресторан в управление. Для этого мне пришлось стать руководителем Управления торговли и общественного питания Союза журналистов России, иначе не было повода передать нам погибающее заведение.

Сложности начались с первого дня, потому что мы с учредителями никак не могли прийти к единому мнению. Я видел одно, они – другое, но работать-то предстояло мне! Я видел новый, современный ресторан, понимал серьезность вмешательства, был на него готов – но только при полной свободе действий. А они мне эту свободу давали нехотя, со скрипом. Возможно, их видение было не таким уж плохим, и в то же время достаточным, чтобы забыть о слаженности действий.

Мы решили сделать второй зал ресторана – внизу, в подвале здания. Для этого нужно было выполнить определенные работы, и они наняли каких-то левых рабочих, которые буквально киркой и лопатой стали ковырять фундамент. Я не очень удивился, когда услышал, что под раскопками найдена арка еще более старого, глубоко в землю ушедшего строения. Конечно, ее сразу залили бетоном, и где теперь находится эта древность и что это вообще было, никому неведомо.

Сам подвальный зал вышел неплохим, с интересным дизайном. Я настоял на мангале, живом огне – для этого мне пришлось пройти через еще один конфликт, что, конечно, не улучшило наши отношения в целом.

Ресторан заработал и стал более-менее раскачиваться – в основном за счет новой профессиональной команды, которую я привел. Притащил я в «Домжур» и нескольких своих друзей, включая Макса. Надо было понемногу, изо дня в день, постепенно наращивать обороты, и все получилось бы. Но ребята уже вошли во вкус. Они стали заниматься всем сами, везде совать свой нос, давать мне советы и настаивать на собственных решениях. Меня это категорически не устраивало. Во-первых, я отвечаю за результат, а какой результат можно гарантировать на чужом поле? И почему мои десять процентов должны зависеть от чужого мнения? Во-вторых, у меня есть собственное видение удачной концепции, есть большой опыт, который меня еще не подводил. Почему бы не доверять моему опыту чуть больше? Я помнил, как еще в «Джентльмене Джеке» Андрей выдвинул «гениальную» идею: «А давай введем в меню макароны по-флотски, это очень вкусно, все реальные пацаны их едят!» Макароны по-флотски в ночном клубе! Я запомнил «предложение» на всю жизнь, и к идеям Андрея у меня навеки появился иммунитет. В-третьих и в главных, я не умею и никогда не умел работать в команде, я управляю сам, я принимаю свои решения, сам ошибаюсь, сам исправляю. Да, я не умею договариваться и не делаю из этого тайны. Если кому-то мой стиль не нравится – я не заставляю работать по моим правилам, но если уж начали – будьте добры соблюдать положения игры. Мы обо всем договорились на берегу, какого черта? Ребята явно заигрались в руководителей, а дело страдало. Начались ссоры.

В какой-то момент они решили, что надо проводить в верхнем зале джазовые мероприятия, а вход сделать по платным билетам. Я был категорически против, ресторан никак не подходил под джазовые выступления, в нем была совсем другая публика, неподходящий интерьер. Мы потеряли бы постоянных гостей и совершенно точно не приобрели бы любителей джаза. Ресторан надо было вытягивать по-иному: развивая банкеты, кухню; стимулируя постоянных клиентов. А джаз в данном случае был полной чушью. Платный джаз – двойной полной чушью. Но они настояли большинством голосов… Было проведено несколько мероприятий, после чего джаз официально признали убыточным и прикрыли это дело. Я справедливо рассудил, что дурацкие решения начальства – не моя проблема, и рассчитал собственный бонус без учета «джазовых» убытков. Но у них было иное мнение, тут и начался первый серьезный конфликт.

«Мы вместе рисковали – нам вместе и делить убытки!» – заявили мне мои учредители. «Если вы сделаете учредителем и меня – безусловно, – согласился я, – а пока я директор, то весь мой риск – в ваших глупых решениях». Было видно, что они будут стоять на своем, поэтому я быстро попрощался, пожелал им удачи и уехал в «Пять звезд»: мол, дел по горло, некогда заниматься вашей ерундой. В тот же день хозяева вроде бы опомнились и пошли на попятный: пригласили на переговоры, заверили, что в «Домжуре» мне мешать никто не будет, «делай, что считаете нужным, только не увольняйся…». Сами же они, дескать, займутся открытием нового ресторана «Табурет» – на нем и будут обкатывать свои творческие замыслы, не вмешиваясь в мои. Я опять согласился, вернулся, продолжил работу.

И все было бы неплохо, если бы не Макс Большагин.

Макса я к тому времени знал уже сто лет. Мы начинали в продуктовом павильончике на площади Революции, мы были вместе в «Роллердроме» и «Джеке», я взял его на работу в «Пять звезд», я поставил его менеджером здесь… Периодически Макс ударялся в какие-то авантюры, уходил от меня, пытался делать свои проекты, одно время работал помощником адвоката – но в конце концов возвращался, порой совершенно несчастный, без копейки денег. У меня было стабильно и хлебно, у меня было тепло и сытно. Да, приходилось работать по моим правилам, это верно. И вроде бы Макс понимал, что у любого преимущества в жизни есть цена. Во всяком случае, мне так казалось. Я считал его своим добрым приятелем, чуть ли не другом – но все-таки не другом, до дружбы наши отношения самую малость не дотягивали. Я был свидетелем на его свадьбе, мы ездили на рыбалку, часто отдыхали вместе, мы занимали в жизни друг друга какое-то определенное место. И вот даже доброе приятельство в период «Домжура» почему-то стало сходить на нет.

Начались какие-то непонятные обострения. То из-за Макса уходил из зала недовольный гость; то не сходился отчет – самую малость, но не сходился; то Макс не мог договориться с собственными подчиненными. Если я требовал каких-то нововведений в работе с персоналом, он доводил их до людей нехотя, через губу, неизменно прибавляя: «Вы же понимаете, это не я решил, это Миронов приказал» – то есть выставлял меня зачем-то самодуром, настраивал против меня людей. До меня несколько раз доходили подобные сведения – пришлось серьезно с Максом поговорить. Во время разговора я чувствовал, что он юлит, прячет глаза, но причины понять не мог…

Однажды очень сильно не сошлись остатки склада, которые контролировал Макс. И в тот же день мистическим образом пропала учетная книга кладовщика. Налицо было воровство в сговоре, и главным был Макс… Припертый к стенке, он снова стал вилять, нести какую-то ерунду, в конце концов свалил все на своего подчиненного – кладовщика, который тоже очень вовремя исчез. (Немного позже я узнал, что Макс и кладовщик – друзья, ходят друг к другу в гости и продолжается все это довольно давно.) Словом, никакого внятного объяснения Макс дать мне не смог, а я не смог после этого оставить его на работе. Он воровал. Макс написал заявление «по собственному желанию».

По-хорошему, эту историю надо было сразу выносить тогда на уровень учредителей, заявлять о пропаже, озвучивать свои подозрения... Но у меня, во-первых, было понятие, что друга нельзя сливать; во-вторых, отношения с учредителями также были малость подпорчены – мы еще не простили друг друга и разговаривали сквозь зубы. А надо было выносить наверх и говорить, что у меня пропажа, и я подозреваю Макса! Я простил бы его за недолив или еще какую мелкую барменскую «подработку», если бы он стоял за барной стойкой. Но он был менеджером, и воровство на уровне склада в таких количествах я не простил бы никогда. Задача менеджера — хранить деньги, а не наносить ущерб. Все это было так некрасиво, так… грязно, что мне ужасно не хотелось эту кучу ворошить. Поэтому я скрыл инцидент, о чем потом сильно пожалел.

Прошло некоторое время, наступило лето, и я уехал в отпуск на юг, выкинув эту историю из головы. Однако по возвращении я узнал, что в мое отсутствие Макс заходил в «Домжур» и о чем-то долго беседовал с учредителями… Вскоре на разговор позвали и меня. Беседа была короткой. «Ты хотел уходить, – напомнили мне мои боссы, – уходи. На твое место мы берем Макса. Спасибо за работу, это все».

– Как же так, Максим? – полюбопытствовал я. – Ведь ты пришел сюда на работу с четким условием – никогда не переходить на мое место. Мы это оговаривали всякий раз, когда я брал тебя на работу. Если наша договоренность – не пустые слова, ты не имеешь права принять это предложение. Разве нет? Иначе я никогда не предложил бы тебе это место.
– Все верно, – ответил он, – я бы и не принял, если бы работал здесь. Только ведь я уже не работаю. Ты сам заставил меня уволиться, помнишь?

Бодаться с ним не было никакого смысла. Я собрал свои вещи и ушел. Вместе со мной ушли отличные сотрудники: менеджеры Вика и Денис, администраторы, бухгалтер, бармены, официанты. С их стороны это был значительный риск. Что я мог им предложить? Только работу в «Пяти звездах», которыми владели все те же хозяева. Была вероятность, что завтра меня попросят и оттуда, и они лишатся работы вовсе. Тем не менее они ушли со мной и оказали мне этим большую поддержку. Прошло много лет, но я никогда не забуду этого поступка и не перестану его ценить.

Я и сам подумывал о том, чтобы уйти из «Пяти звезд», не дожидаясь увольнения, однако все вело к тому, что меня никто не попросит за дверь. Дело в том, что после моего ухода «Домжур» моментально посыпался. Макс набрал на работу людей, которых я уволил за профнепригодность полугодом ранее, и очень скоро ресторан упал до первоначального уровня. В месяц моего увольнения «Домжур» принес неплохую прибыль: 80 тысяч долларов. С тех пор он и близко к этой цифре не подходил, а напротив, падал все ниже и ниже, пока не полетел в область полного убытка. Кому-то пришла в голову бредовая идея вернуть мне «Домжур», меня пытались уговорить, но не слишком рьяно. Новые рестораны «Табурет» и «Калоша» без меня стартовали слабо и тоже практически не приносили прибыли; вскоре их закрыли. Меж тем «Пять звезд» тянули на себе весь этот балласт; лишаться пятизвездочной прибыли было никак нельзя. Поэтому Сергей и Андрей даже не появлялись там, чтоб не обострять отношения.

Ребята переоценили свои силы, сочли себя крутыми рестораторами, наделали фатальных ошибок и очень скоро это почувствовали. Справедливости ради, они быстро поняли, что поставили не на ту лошадь. Макс при всем желании не мог управлять рестораном так, как это делал я. Для этого, как минимум надо было перестать воровать. Надо сказать, что через много лет, Макс нашёл способ избавиться от учредителей, оставшись в «Домжуре» один.

Почему же так случилось? Подозреваю, что ребята искали способ попрощаться со строптивым Мироновым и спросили Макса: «Сможешь делать то же, что делает он?» А Макс искал способа со мной поквитаться за унижение и невозможность «зарабатывать», поэтому ответил: «Конечно, смогу!» Им нужен был исполнитель их идей, я был для них слишком самостоятелен. Много раз мы разговаривали, много раз они пытались заставить меня согласиться с их идеями, но не получалось: я не верил в них. Я не считал, что они правы, их идеи мне совершенно не нравились. Позже меня пытались вернуть, готовы были на любые мои условия. Я отказался. Нет смысла реанимировать мертвецов.

Наверх
Заголовок страницы