Дорога в ресторан.
Фрагмент 6. Палаточный городок
#сергеймироновистории

Общага сделала из меня свободного человека. Палаточный городок закрепил новые качества, отточил их.

Период Палаточного городка для меня неразрывно связан с другом Димой. С Димой я познакомился еще в Баку: моя мама и его отец работали вместе. Москва встретила Диму приветливее, чем меня, суровой школы жизни он не проходил. Разными правдами и неправдами нас с Димой устроили в общежитие Института стали и сплавов на Ленинском проспекте, где мы и прожили около года.

У меня были кое-какие денежные запасы, но они таяли. Мы не учились, не работали – это был период какого-то бесцельного шатания и вялых поисков какого-нибудь дела. Работу мы искали поодиночке – однако нашли ее почти одновременно. Первым в Палаточном городке на Лубянке стал работать Дима – и как только я узнал размер его заработка за первый день, немедленно к нему присоединился.

________
Это был целый мир, отдельный бурлящий мир в центре Москвы. Таких миров в столице было множество, от крохотных палаточных рынков у отдаленных станций метро до великого Черкизона…

Сеть, состоящая примерно из двух десятков торговых палаток, находилась напротив Детского мира, рядом с Первой аптекой, что на Никольской улице. Сейчас там находится торговый центр «Наутилус». В палатках продавали все: от картриджей «Денди» до крепкого алкоголя. Для тех лет это было нормально. Продавались продукты, напитки, вещи – порой самого сомнительного происхождения. Оригиналы соседствовали с суррогатом, и даже сам владелец не всегда знал, кто и где клеил этикетки на его бутылки.

В одну из этих палаток, алкогольно-продуктовую, я и устроился ночным продавцом: просто пришел с улицы, обошел все точки и через два часа получил место. Ночь работаешь – ночь отдыхаешь. Меня вполне устраивал такой график. Я приезжал на точку вечером, принимал смену, пересчитывал товар, все записывал на листочке в клеточку – и заступал на полсуток. Утром таким же образом сдавал смену напарнику.

Вокруг кипела и расточала ароматы пестрая многослойная жизнь, и в это варево я с головой окунулся. Скучать не приходилось. Проезжающие мимо бандиты заскакивали за бутылкой. Заходили проститутки поменять валюту – на Лубянке работали весьма дорогие девочки, и валюты этой было навалом. У аптеки торговали сильнодействующими препаратами, и к вечеру выстраивалась очередь постоянных клиентов-наркоманов. Сами палаточники делали свой мелкий бизнес… Это был сложившийся мир, наполненный событиями; крепко сбитая тусовка, которая пришлась мне по душе. Жизнь не готовила меня к такой работе, но после общаги я чувствовал себя здесь вполне привольно.

Нас, разумеется, крышевали бандиты. Они были жесткие ребята, не очень приятные, но не отмороженные. У меня с ними не было никаких проблем. Просто бандиты, такая уж у них была работа. Отморозков опасаться можно и нужно, а наши были вполне терпимые.
Постоянно видел знаменитостей: Дибров, Пресняков, Садальский… всех уже и не вспомню. В первые дни таращился, потом перестал.

Разумеется, каждый день случались драки; кто-то пытался развести торговцев; постоянные разборки перетекали одна в другую. В силу моей серьезной подготовленности мне это было чуть ли не в радость: я получал удовольствие, наблюдая за этими драками, принимая в них участие. Иногда мне кажется, что я остался бы там и без заработков: так мне нравились эти события, таким захватывающим был мир нашего городка…

_______________
Вскоре я, как и все палаточники, начал подрабатывать обменом валюты.
Каждый палаточник имел при себе личную пачку разномастных купюр для совершения обменных операций. Хозяева ларьков знали об этом теневом бизнесе, много раз пытались установить над ним контроль – и ни разу ни у кого это не получилось. В конце концов на нас махнули рукой: делайте что хотите со своим личным доходом…

Всю ночь мы покупали валюту, наутро шли в обменники, скидывали ее и вновь вооружались рублями. Основными нашими клиентами были многочисленные проститутки, но не только. В середине 90-х доллары были в ходу точно так же, как рубли, потому что курс рос достаточно быстро. Ну а покупку в палатке можно было совершить только за «деревянные»; вот вам и обменник тут же, всё в одном флаконе, сервис! За ночь можно было заработать очень внушительную сумму.

Фальшивок было множество – чуть ли не треть оборота. Коллеги научили меня их вычислять. Самое главное – особый хруст бумаги, у настоящих и поддельных купюр он очень отличался. Еще на старых долларах можно было кончиками пальцев нащупать звездочки или выпуклый воротник на одежде президента. Были и другие приемы.

Периодически нас, палаточников, пытались развести, и это тоже было очень интересно. Подходит ко мне человек: «Возьмешь 300 долларов?» «Возьму». Беру купюры, ощупываю: «Нет, дорогой, это фальшивки, забери». Он забирает и идет к следующей палатке. Я вежливо прошу его вернуться и объясняю: «У тебя фальшивые деньги. Ты это знаешь, я это знаю. Я тебе об этом нормально сказал. Не надо ходить и ожидать, что кинешь кого-то из нас. Ты меня понял?» - «Да» - «Ну иди». И этот глупец проходит через две палатки и в третьей пытается обменять свою бумагу. К этому времени за его спиной собирается небольшая толпа: мы долго и методично объясняем ему, что так делать больше не следует. Обычно дважды такие «гости» у нас не появлялись.

Конечно, у палаток, помимо бандитской «крыши», были и охранники. Это, разумеется, останавливало некоторых горячих товарищей. Но в случае серьезного быстрого наезда ни охранники, ни «крыша» просто не успели бы отреагировать. От нас не осталось бы ничего. Поэтому мы держались вместе и выходили драться все – если была необходимость.

Одновременно на драку могло выйти до тридцати человек – молодых крепких парней (девушки ночью в палатках не работали), а такой коллектив замесит кого угодно. Это был внутренний палаточный кодекс взаимовыручки. Эта сила, сплоченность была очень заметна со стороны, и крайне редко кто-то пытался по-настоящему применить против нас силу. Не выйти на драку было позором, такого почти не случалось.

А вот выступать в одиночку было рискованно. Я помню, как избили охранника Керима. Он занимался вольной борьбой, был мастером спорта, мог любого спеленать, завязать узлом – но при одном условии: драка один на один. И когда он ушел драться с двумя желторотыми пацанами – тут-то ему и досталось. Почему никого не позвал? Кто его знает… глупо, очень глупо. Он скрутил одного, но второй, обутый в «казаки» с металлическими мысками, несколько раз ударил Керима в голову. Керим, серьезнейший противник, лежал неподвижно в куче кровавого снега. Его чуть не убили – двое безоружных малолеток! Поэтому я старался не выходить на драку в одиночку.

Другое дело, если драться не выходя из палатки – такое можно творить вполне успешно. И довольно забавно.

Как драться из палатки? Конечно, умеючи. Надо довести собеседника до предела. Он хамит – я вежливо отвечаю, он ко мне с агрессией – я к нему с невинной жертвенностью, от которой он только распаляется. И вот он уже уверен, что сейчас разведет барыгу, придавит его. И потом, когда он засунет руку в окошко и попытается до меня дотянуться, - нужно сделать шаг вперед и пробить ему в голову. Потом отступить. Если «клиент» не падал и продолжал тянуться в мою сторону, нужно было сделать еще шаг вперед и еще раз пробить хорошенько. После этого он оседал под окошком, уже не в силах двигаться; на все про все уходило несколько секунд. Я искренне удивлялся человеческой тупости - как можно вот так подставляться, совать голову в окошко ларька? Но все они были уверены, что успеют отскочить. Я считал тогда, что хамов надо учить вежливости, а для этого все средства хороши.

Желающих нас развести было пруд пруди – со стороны мы казались легкой добычей. Для нас же эти кидалы и хамы были подопытными кроликами, это они обычно уползали, поджав хвост. Однажды пришел какой-то пьяный мужик, нарвался на одного из палаточников. Вышли двое, навешали люлей, уже собрались уходить – как вдруг у побитого из кармана вылетела красная книжечка. Товарищ-то оказался майором с Лубянки! Мы приготовились к репрессиям – но, как ни странно, обошлось.

Очень разные люди участвуют в драках. Очень разные у них мотивы.

_________
Однажды мне пришлось пережить очень неприятное приключение. В тот день я поплатился за свою самоуверенность.

Подходит к палатке тип такого характерного мажорного вида. Такие почти всегда норовят кинуть. Берет бутылку «Мартини», просит вторую. Говорю с улыбкой: «Ты бы заплатил за первую для начала, а?» «Нет, - отвечает, - платить я не буду». Классическое начало «шахматной партии», все ходы расписаны… я выхожу из палатки и начинаю, как обычно, его провоцировать. Но вместо того чтобы начать мне хамить в ответ, этот тип делает совершенно неожиданную вещь: лупит бутылкой об угол палатки и, пока я соображаю, тыкает «розочкой» мне в лицо.

Да как такое возможно! Какой-то мажор слащавый… вообще никто и звать его никак!.. мало того что разбивает мою бутылку, так еще и бьет меня самого! У меня хорошая реакция спортсмена – я уклоняюсь, но он мне все равно цепляет бровь. И бросается бежать. Я за ним, но правый глаз заливает кровью, бровь рассечена до черепа, а это, видите ли, влияет на показатели скорости. Кроме того, я невероятно зол – в первую очередь на себя: надо же быть таким дебилом!! Ладно бы какие-то серьезные бандиты наехали, хоть не стыдно, а тут какой-то мальчик-мажор тыкает меня, как котенка в лужу!

Мажор тем временем добегает до машины, которая его ждет, запрыгивает в нее и…. орет мне: «Стоять!»

Сколько раз я точно так же орал своим жертвам – и они останавливались. Так уж мы, люди, устроены. А сегодня остановился я!! Успел лишь пнуть его машину – и он был таков. Он разбил бутылку, он разрезал мне лицо, он беспрепятственно уехал, пока я стоял, как полный идиот! Меня переполняла злоба, я кипел – так лихо меня не разводили много лет. Я самонадеянный придурок! Хорошо, что он уехал, иначе я бы его убил! Надо мной издевается весь палаточный городок: все видели, какой я идиот. Никому и в голову не могло прийти, что от меня уйдет невредимым этот мерзавец.

В травмпункте мне зашили бровь: этот шрам останется навсегда.
Прошло уже больше двадцати лет, а я до сих пор злюсь на себя. Надо же было быть таким дураком!

_____________
Впрочем, иногда и явных глупостей вроде не делаешь - а неприятностей не избежать. Пришлось мне пережить и отравление клофелином.

Двое наших охранников зашли в мою палатку под вечер, прихлебывая из банок «Фанту». Одну банку протянули мне: хочешь? Я не стал отказываться, глотнул и сразу почувствовал посторонний привкус. Через несколько секунд почувствовал, что теряю координацию, контроль… меня накрывало волной черноты. Из последних сил я крикнул соседнего палаточника, сказал звонить нашей «крыше», та приехала быстро, но моя собственная крыша продолжала ускользать.

Я пил литрами минералку, пытался вывести эту дрянь. Кто-то сказал, что нужно двигаться и ни в коем случае не спать: я бегал кругами без остановки. Так продержался до утра, приехал в свою общагу и отключился. Проснулся через несколько часов. встал – вроде неплохо себя чувствую, только… почему лежу на полу? Надо встать… встаю, голова ясная, не кружится, не болит, только вот глаза закрываются… открываю тихонечко – опять лежу на полу, затылок разбит. Это я так изящно раз за разом терял сознание…

К вечеру пришел Дима. Я послал его в аптеку за активированным углем. Дима угля не принес, зато привел двух санитаров.

- Со мной все в порядке, господа медики, - произнес я душевно. – Молодой человек ошибся. Мне не нужна помощь.
- Он нас предупреждал, что будете валять дурака, - синхронно ответили санитары. – Пожалуйте-ка в больничку.

Последние силы я истратил на убеждения, и мне это удалось. На следующий день я был в полном порядке – если не считать крайнего раздражения. Я был уверен, что меня чуть не убили. Я мог умереть. Я был на волосок от смерти – даже не знаю, почему так решил. Но простить был не готов.

Я выяснил, что клофелинщики живут в общежитии института физкультуры где-то в Сокольниках. Взял у владельца палатки револьвер, который стрелял дробью (да-да, было и такое странное оружие), прихватил Диму и поехал искать этих героев. Мне не удалось их найти – и слава богу: ярость захлестывала меня, им пришлось бы плохо, а заодно и мне. Но в тот день я плевать хотел на чье-либо самочувствие…

_______________
Ближе к окончанию того периода мы с Димой перешли в другую палатку: торговать не дурацкой водкой, а классными игровыми картриджами «Денди» и «Сега». Ночная романтика закончилась, но и здесь нашлась своя прелесть. В палатке были телевизоры, к ним мы подключали приставки, разворачивали экраны в сторону улицы и с утра до ночи резались в игры, привлекая таким образом покупателей. Перед нашей палаткой вечно стояла толпа детей, с родителями и без. Мы постоянно тренировались и, конечно, играли шикарно. Я был профессионалом, чемпионом, знал все игры. Отличное было время!

____________
Потом наши с Димой дороги на время разошлись. Общежитие Института стали и сплавов переселили в Беляево, на окраину Москвы, и Дима переехал туда. А я к тому времени познакомился со своей будущей супругой, и ездить от нее поздно вечером в Беляево мне было неудобно. Поэтому я оставался в старом общежитии, сколько мог.

Дима всегда был очень верным другом. Он не всегда дрался, когда надо было драться именно ему. Но если драку начинал я, Дима всегда оказывался рядом – а быть рядом ему приходилось часто, меня же вечно тянуло на какие-то подвиги! Например, я запросто мог затеять драку сразу с тремя противниками, мне было интересно проверять себя! Однажды три каких-то кидалы попытались на меня наехать. Я вышел из палатки. Первый сразу получил в челюсть и упал, второй отлетел от удара но удержался на ногах. А третий вдруг как-то слишком быстро оказался у меня за спиной. И мне хорошо бы от атаки уже переходить к обороне: когда с двух сторон подвижные противники, лучше мыслить здраво. Но тут, откуда ни возьмись, появляется Дима, и третий, понимая, что поспела подмога, пускается от нас бегом; и Дима гонится за ним. В этот момент я разделываюсь со вторым, догоняю Диму и мы вместе успешно разбираемся с третьим. Я его никогда не звал – он всегда появлялся, и всегда выступал на моей стороне, причем очень самоотверженно.
Мы дружим до сих пор.

_________
Когда я перестал работать в палатке, у меня на руках было около десяти тысяч долларов. По тем временам это была астрономическая сумма – я мог купить нормальную квартиру. Но мне это было неинтересно.

Я понял, что отныне всегда смогу заработать на квартиру, или машину, или дом, или любое другое свое желание. Мне хотелось знать, каким способом я буду это делать дальше. Чувствовалось, что жизнь скоро преподнесет сюрприз.